Ветеран войны Аркадий Савельевич Пензев попал в последний призывной год
1 сентября 1939 года с нападения на Польшу началась Вторая мировая война, развязанная фашистской Германией, Италией и Японией. 22 июня 1941 года в войну пришлось вступить и Советскому Союзу. На Дальнем Востоке, у границ наших земель, была сосредоточена крупная группировка японских войск. Каким был последний год кровопролитной войны, рассказал 96-летний фронтовик, служивший в береговой охране, в отдельном батальоне морской пехоты, Аркадий Пензев, награжденный медалью «За победу над Японией».
Последний призыв
В июне 1941 года началась страшная война. Аркаше не было и 14 лет, его отец и братья, как и все мужчины, кто мог держать оружие в руках, ушли на фронт. Пришлось бросить школу, начать работать, пасти овечек. Из их молока делали брынзу, которую потом отправляли на фронт для наших солдат. Аркадий старался как мог, особенно жалел женщин – для них это было не менее тяжелое время, многие остались с оравой маленьких ребятишек.
Отец мальчика много лет работал кузнецом, пока не повредил руку, и его поставили пчеловодом на общественную пасеку. После того как он ушел на фронт, забота о пасеке легла на плечи матери и двух сестер. Но тяжело женскому полу было не столько физически, сколько морально.
– У нас хорошая знакомая была, мы ее называли «письмоноска», она доставляла газеты и всю корреспонденцию. Первая получала сообщение «Погиб смертью храбрых», а ей же это надо донести адресату... А у нее и свои там также воюют. Только из нашей деревни 51 человек погиб, братья все мои, отец... Но это все было ради победы, – печально кивает Аркадий Савельевич.
В 1944 году, когда Аркадию исполнилось полных 17 лет, его призвали в армию. В течение года он прошел военную подготовку, а в 1945 году попал на передовую боевых действий на Дальнем Востоке. Тогда Япония была сильной страной, неплохо вооруженной, говорит он, но и наши к этому времени научились воевать.
– Я был в Корее, мне досталось не много, но крепко: два раза «продырявили», когда был сильный бой, – рассказывает фронтовик. – Даже по ночам нельзя было крепко спать, потому что их лазутчики настолько хорошо могли ползать, что за ними пешком не успеешь. Ночью подползали к спящим солдатам – и ножом их!
При этом сердце Аркадия не сдавливало от страха, он понимал, что от автоматчиков и их точной руки зависят жизни наших солдат. Лишний раз осмотреться, чтобы враг неожиданно не выскочил, но главное – не опоздать, вовремя нажать на спусковой крючок.
Местность, где проходили сражения, была очень сложная – вокруг рос густой дубняк, листва с которого не опадает даже зимой.
– Там так и смотришь – мелькнул кто, очередь дал, и все, – говорит он.
А над приказами командира 355-го отдельного батальона береговой охраны Тихоокеанского флота Михаила Бараболько, под началом которого воевал Аркадий Пензев, даже не рассуждали: сказал вперед, значит, вперед!
Тяжелый бой
Одно из самых тяжелых сражений случилось в корейском порту Сейсин. 33-й отдельный гвардейский батальон морской пехоты десантировался там, где располагалась главная военно-морская база Квантунской армии. Не встречая японцев и сопротивления, пехотинцы прошли через весь порт, оказавшись на окраине города, замкнутого в полукольцо сопок. Аркадий Савельевич вспоминает:
– Там два города: старый и новый, мы высадились в старом. Наших окружили японцы около большой дороги, которая буквой "Г" была, а дальше – пляж. И получилось, что мы оказались под обстрелом на пляже. Окоп не выкопаешь, нигде не укроешься. Солдаты наши пригнулись кое-как. Помню, со мной рядом лежал не наш, не батальонный, у него 22 ранения, руки, плечи, ноги, даже уши пробиты. Но остался живой! Мы отступили. Была там героиня, Цуканова Мария Никитична. Когда мы отступали, она многих раненых бойцов вытащила с поля боя, а потом ее саму в плечо ранили, ползти не могла. Когда утро наступило, я ее уже не видел. Говорят, что она попала к японцам, издевались над ней. Когда мы пошли на выручку своей стрелковой роте, как назло, начался сильный ветер, дождь. Те моряки, кто отваживался выскочить на дорогу, попадали под очереди японского пулеметчика, который где-то замаскировался на углу здания. Как врежет очередь, только черные пятна по дороге. И вот я замаскировался за магазином, за ящиками. Все не мог высмотреть, откуда стреляют. А в нашей роте миномет только был, что с ним сделаешь, надо ж прямо бить! Но вот пошли два пэтээровца с противотанковым ружьем, и, надо же, мина прилетела и одного насмерть, а второго ранило в ноги. Смотрю, откуда-то появились санитары, вынесли. Я автомат направил, думаю, где-то здесь японец сидит. Бил-бил вслепую очереди, не получается ничего. Решил добраться до брошенного нашими ПТР, взял и, хоть никогда и не стрелял из него, направил в сторону, откуда могли стрелять. Забыл плечом прижать сильнее, и как врезал в соседнее здание очередь, так угол там отвалился. И удачно попал! Сразу заглохли автоматные очереди. Тогда выскочили наши моряки.
На второй день отступили. К тому времени бойцы уже почти пять суток не спали, не ели. А тут с корабля достали масло в ящиках, и голодные солдаты собрались кругом.
– Брали масло прямо руками и ели. Но тут оказалось, что где-то в дубняке стоял миномет, да видать не один, и как начали нас лупить, – продолжает Аркадий Савельевич. – И вот мина одна прилетела в это масло, рванула, а там ведь кругом солдаты сидели. И с этих солдат только человека два-три отползли, остальные погибли. Я тогда глянул, рядом товарищ Опарин сидел на кирпичах, ел. К нему в колено прилетала мина и как рванула – ни головы, ничего, одни только ребра белые-белые остались. А я недалеко стоял и почему-то подумал: наверное, меня убивать
не будут.
Аркадий уполз в укрытие, осмотрел местность, откуда могли стрелять. Избушки корейские, а кругом густой дубняк. Пристроился на уголь, стал ждать движения в дубняке. И вдруг мина сзади взорвалась, ему осколком пробило спину, выскочил он подмышкой. И тут же пули рикошетом – в руку.
– Два ранения за одну секунду получилось, – потирает он плечо. – Но тут уже наши корабли подошли, боевая тревога, начали бить со всех орудий. Меня взяли на санитарный пароход – и во Владивосток, так для меня война закончилась. Наши пошли дальше – на Курильские острова.
Жизнь после
С войны Аркадий Савельевич пришел инвалидом второй группы. Первую встречу с мамой он и сейчас вспоминает со слезами на глазах:
– Недалеко от Рубцовска есть село Веселоярск, а от него в пяти километрах поселочек под названием Корея был, у меня там брат матери жил. Как я демобилизовался, отправился к нему, потому что холодно было, а я в ботинках, до него дошел, а до своего дома точно не дотянул бы, замерз. У дядюшки Васи побыл дня три, за это время он выпросил бычка специального, обученного, запряг его в сани и повез меня домой. Ехать было далеко, около 50–70 км. Приехали в село, а дом, где мать жила, к тому времени сгорел, новый дом поставили на пасеке, где она была пчеловодом. Вот тут я мать встретил. Конечно, радости было очень много!
Первое время Аркадий жил у матери. Из-за инвалидности не мог работать, а пенсия между тем у него была всего 84 рубля, тогда как булка хлеба в Рубцовске стоила 100 рублей.
– То есть я за месяц не мог даже на булку хлеба накопить, как хочешь, так и живи. Это был сталинский режим, при котором я прожил 25 лет и хорошо усвоил, что тяжело это, – говорит Аркадий Савельевич.
В 1949 году он устроился работать комбайнером. Тогда же случился и первый брак, который закончился неудачно, зато со второй женой, которая отличалась от первой «как день и ночь», прожили вместе 65 лет.
– Звали ее Вера Александровна. Она отличная женщина, с ней можно было еще 65 лет прожить, – улыбается ветеран.
Вместе со второй женой досталась Аркадию и дочь, четырехлетняя падчерица, которая и по сей день заботится о нем.
Жить и работать семьей начали в селе Промысловка Приморского края. Сначала Аркадий трудился на судне-кране, а потом его перевели механиком, где он и проработал почти двадцать лет. Вскоре было принято совместное решение вернуться на Алтай, потому что туда уехала дочь с мужем, а сын уже жил в Подмосковье. Вернулись сначала в Чемальский район, где прожили около восьми лет, а после переехали в Локтевский район, где завели свое хозяйство – корову и коз. На пенсию Аркадий Савельевич вышел в 55 лет еще очень сильный – сено вручную накашивали со своей Верой Александровной. Когда же стало тяжело топить печку, в 2011 году решились на переезд в Бийск, поближе к дочке.
– Мне президентские деньги выделили на квартиру. Можно было бы и к сыну переехать, везде звали, дети у меня хорошие. Сейчас ходить почти не могу, ноги подкашиваются, недаром мы столько протопали на войне, – рассказывает ветеран. – Спасибо дочери, и таблетки носит, и продукты, и постирает, и приготовит. А внучка уборку делает, без внимания не оставляют.
Аркадий Савельевич привык жить по военному расписанию. Ранний подъем, зарядка, завтрак, обед, ужин – тоже без сбоя, все по времени. Чтение газет – на первом месте.
– Читаю их уже лет двадцать или больше. Привык, хоть уже ничего не вижу, даже в очках. Табуреточку подставлю поближе к кровати, читаю, телевизор слушаю, – рассказывает он о своем досуге.
Все награды хранятся на его праздничном пиджаке, но самая дорогая сердцу – «За победу над Японией» где-то потеряна. Он помнит, как сам адмирал Иван Юмашев вручал медаль ему, когда он раненый лежал в
госпитале.
– А по званию я как рядовой был, так и остался рядовым. Автоматчик. Ничего не заслужил, но зато живой остался, – улыбается Аркадий Пензев.
Татьяна Королёва, дочь Аркадия Пензева:
– Столько всего пережить и выжить отцу помогло его трудолюбие. Где бы он ни был, всегда строил дом, не боялся начинать с нуля. С мамой они всегда рядышком были, все делали вместе. Очень хорошие отношения, ему было тяжело, когда ее не стало. Любит говорить: «Душа в душу прожили». Память у папы очень хорошая, про политику рассуждает, все фамилии и даты помнит. Сейчас главное, чтобы еще ходил, не слег. Я верю, что все хорошо будет, у него сильный характер. Я ему задачу ставлю каждый раз – до следующего дня рождения дожить. Доживем! А то теперь до 9 Мая доживем! Настоящий лидер, как сказал – так и будет. А мы и рады не перечить – до сих пор он самый главный в семье.
Анна. Спасибо за статью.