Островский и Бобровский: в Бийске поставили пьесу, от которой плакать хочется

Пьесу Островского «Свои люди – сочтемся» в драмтеатре поставили под ее первоначальным названием «Банкрот»

Драматическая комедия в двух актах, режиссером которой выступил Сергей Бобровский (г. Липецк), с большой вероятностью никого не оставит равнодушным.

На предпоказ спектакля вместе с министром культуры Еленой Безруковой, приехали ее коллега из театра кукол Вера Мохнач и известный театровед и критик Елена Кожевникова. Ее оценкой дорожат многие театралы, и не только в нашем регионе, но и в театрах страны: приглашают на театральные фестивали в качестве эксперта и гостя. Своими впечатлениями Елена Сергеевна сразу поделилась на пресс-конференции после спектакля «Банкрот».

Островский, и с ним Бобровский

– Когда говоришь о хорошем спектакле, его даже не хочется «препарировать». Что я понимаю под «хорошим спектаклем» как театровед? Хороший спектакль, это когда тебе плакать хочется. Вроде как смеялись, валяли дурака... Но Островский такой драматург: у него все что угодно может происходить, такой простор для актеров! Вообще, Островский писал именно для актера. У него настолько выписаны все роли, что даже при читке начинаешь входить в это игровое пространство.

Вроде как разыграется, войдет в свое русло. И вот уже столько лет прошло, а нет его, этого русла. То ли мы его загрязнили, это русло человечности, то ли и не копали никогда, а жили за счет унижения других людей. И самое обидное, что не унижения соседей (хотя это тоже ужасно гадко), а унижения и истребления ближнего своего. То есть полного нарушения библейских законов. И вот думаешь, как актеры с этим внутри существуют на сцене? Потому что я вижу, что эти герои – подлецы.

И думаешь, в какой же момент это хлынуло, открылось? Ну не родились же такими? Да нет, родились, говорит Островский, и вместе с ним – Бобровский.

Спектакль про вас

– Вот оно, другое поколение, молодое пришло. Эти узенькие брючки, пиджачок, возьмет – и плюнет в человека, а захочет – ограбит. И он даже не будет потом из-за этого переживать. Потому что какой-то старик идет и милостыню просит, да у нас полстраны стариков.

И вот я думаю, про этот магический язык режиссуры: из меня никто не выжимал никаких слез. Никто не давил на мои точки жалости, сочувствия, сострадания. Смотрела спектакль довольно спокойно, анализировала, как играют актеры. А потом все это исчезло, и мне стало так стыдно за ситуацию. Да не за этих людей, за свою! Что я когда-то где-то поступила очень близко так: кому-то нахамила, кому-то не помогла, через кого-то переступила. Этот спектакль толкает на эти эмоции, весь «личный грех», а он есть у каждого. Хорошо – когда мало, хуже – когда больше. А здесь вдруг в тебе начинает подниматься «твое».

Я вспомнила, что обещала маме, что приеду к ней в больницу. Но не приехала по уважительной причине, у меня была маленькая операция. А когда я уже приехала, был карантин, а когда он закончился, мне сказали, что она умерла. И я с этим буду жить все время, потому что что-то неправильно там пошло. Ну и пошла бы к черту эта небольшая операция, потом бы я ее сделала. И вот эти первенства, ценности мы (я говорю мы, потому что не я одна такая) начинаем утрачивать. И я думаю, с какого же момента это началось? Когда все этическое пошло назад, мимо человека? Сливаем стариков, сливаем бедных, больных. И все это – в подтексте заложено.

Я не знаю, о чем думал режиссер Сергей Бобровский, но скорее всего, я правильно все «прочла», иначе бы мне не было бы так горько, стыдно и больно за происходящее во мне. Потому что все равно ты рано или поздно нет-нет да и вспоминаешь свою жизнь. Анализируешь, и все ни с того ни с сего «вылазит». Смотришь спектакль не про себя, не про свое время. А больно и стыдно тебе.

Еще не поздно быть человеком

– Хотя в принципе Островский – автор легкий. Его очень любили играть во все времена, больше напирая на ироническую составляющую в пьесах. Но после этого всего, и в малом театре в том числе, прошел не один век. А человеческая природа не изменилась. И несмотря на то, что режиссер задает тон, актеры отдаются этому потоку. Контрпослание режиссера: «пока не поздно!»

Один человеческий поступок снимает сто грехов. Пока не поздно задуматься о тех, кто рядом.

Им все что-то надо, они чем-то недовольны и так далее. А потом, когда их нет, то и тебя на много процентов – тоже нет. Больше никто тебя по головке не погладит, никто не поможет. Никто не скажет «доча» и «сынок».

Это все – заложено в спектакле «Банкрот», и он до такой степени прост в разговоре с нами, со зрителями, так он стилистически, по стенографии не перегружен. Ты в него погружаешься, и даже не замечаешь этого.

Обычно спектакли начинаются: одна картина, вторая. А здесь постепенно вливаешься в эту жизнь на сцене и проживаешь ее.

Сергей Александрович и его команда сработались. У нас в Барнауле нет спектаклей с таким посланием, такого простого и глубокого.

Главные роли в спектакле исполнили: Михаил Вороновский (Самсон Силыч Большов); Инга Вороновская (Аграфена Кондратьевна), Людмила Семенкина (Устинья Наумовна), Олег Клячев (Рисположенский Сысой Псоич), Владимир Гапеев (Подхалюзин), Надежда Калинина (Фоминишна), Анастасия Щепина (Липочка), Дмитрий Коновалов (Тишка).

Премьера «Банкрота» состоится 3 сентября.