Николай Думнов не раз печатался в газете "Бийский рабочий"
В редакцию «БР» поступила рукопись, датированная 17 июня 1988г, о далеких годах Великой Отечественной войны. Шофер и баянист Николай Думнов, ветеран Великой отечественной войны, описал не только то, что пришлось пережить ему, но и поделился воспоминаниями из детства о своем товарище, Александре Спекове. Внучка Николая Думнова, Елена Хохлова, бережно хранит все документы и фотографии. В преддверии праздника она поделилась этим ценным архивом и с бийчанами.
Воспоминания о Саше Спекове
«Я родился 25 июля 1916 года, – пишет Николай Михайлович. – Детство мое, до 1932 года прошло в селе Сростки. Учился в церковно-приходской школе, которой давно уже нет. Здание школы стояло рядом с церковью, как обычно раньше строили в России. Внутри было два просторных и два малых классных помещения, учительская и тесный коридор, окно которого выходило в сенцы. В этой старенькой школе, в 1926-1927 учебном году, будучи во втором классе, я учился вместе с более чем теперь известным героем Советского Союза Сашей Спековым. Трудно, конечно, на склоне лет восстановить в памяти подробности событий, но детская память способна крепко ухватить некоторые детали и сохранить их. Учились мы с Сашей в одном классе, но близкими друзьями не были. Каков был Саша из себя, я постараюсь обрисовать, но сразу оговорюсь, что мнение о нем вынесено мною из далеких лет совместной учебы, когда на было по 10-11 лет и никак не связано с его дальнейшей судьбой. Как сейчас вижу бледное, худенькое, но красивое его лицо с прямым носом и большими, чистыми глазами. Не по детски серьезным, грустным взглядом. На уроках он сидел спокойно, внимательно слушал учительницу. На переменах не баловался, не бегал по партам, как многие, а спокойно стоял с некоторыми одноклассниками, не вмешиваясь в ту кутерьму, которую устраивали в темном коридоре ребятишки старших классов. Одевался Саша бедно: пальтишко из толстого самотканного холста серого цвета ему было длинновато, на ногах – большие, не по росту, валенки. Учебники и тетради приносил в белой холщовой сумке, лямку которой перекидывал через плечо. Снаружи сумки, привязанный на лямке, болтался пузырек с чернилами, заткнутый тряпочкой. И сумка оттого была выпачкана фиолетовыми пятнами.
Мне помнится один случай, главным участником которого был Саша. У нас был пришкольный огород, в котором учащиеся весной садили овощи, ухаживали за ними. Наша учительница Васса Поликарповна Тутаева предложила нам заготавливать дома золу, чтобы весной вывести ее на пришкольный огород для удобрения почвы. Ребята работали старательно, честно. Учительница один раз в неделю, утром, как только начинался первый урок, брала список учащихся (для заготовки золы), зачитывала фамилии.Ученик поднимался и сообщал, сколько он заготовил золы за неделю. Некоторые говорили: полведра, ведро, полтора ведра и не более. И вот однажды она так же проводит опрос, зачитывает фамилию: «Спеков!» Саша поднялся, и в тот момент его лицо сияло радостью, неописуемым восторгом и даже нескрываемым превосходством. Он громко с гордостью отчеканил: «Двести ведер!» Учительница несколько секунд смотрела на него молча, ученики раскрыли рты. Наконец, когда Васса Поликарповна пришла в себя, спросила, где же он столько взял? Он, гордо подняв голову, так же громко выпали: «А у нас рига (хозяйственная постройка, – прим.ред.) сгорела!»
Ребятишки рассмеялись, а учительница оставалась серьезной. Она понимала детскую душу. Ведь для Саши домашняя, семейная драма, обернулась радостным событием, в виде удачной заготовки золы для школьного огорода. Учительница записала и сказала ребятам, что больше заготавливать золу не надо – этого для огорода хватит с избытком".
Рукописи Николая Думнова
«Отечественную войну невозможно забыть. Кого она коснулась лично, до конца дней своих будет ощущать ежедневную, разъедающую соленую боль в своей душе. Зимой 1942-1943 г. кавалерийское соединение, в котором я служил, развивало наступление на запад от окруженной под Сталинградом вражеской группировки войск. После освобождения Ворошиловграда (ныне – город Луганск), соединение получило задачу быстро двигаться вперед, в направлении станции Дебальцево и овладеть ею. Фронтовые коммуникации к тому времени растянулись на большое расстояние. Получилось так, что соединение продвинулось глубоко вперед и оставалось отрезанным от основных сил фронта фашистскими войсками. Ведя бои в окружении, мы несли значительные потери во всех отношениях. Наконец, получили приказ командования идти на соединение с войсками фронта.
Мы подошли к линии фронта в очень ослабленном составе, совершенно без продовольствия, почти без боеприпасов и медпомощи. Утро 22 февраля 1943 года было пасмурное, безветренное. Синевато-белесая муть прикрыла все вокруг, проникая в души людей тошнотворным снадобьем, многократно усиливая их отрицательное психологическое состояние. Словно давило на нас противной тяжестью и прижимало к заснеженной земле. Тишина нарушалась лишь редкими, тихими словами, сказанными голосом смертельно-уставшего человека, еле слышимого похрустывания снега, всхрапыванием голодной лошади. Мы очень хорошо осознавали свое положение, зловещее предчувствие витало над нами. Линия фронта была рядом, но тем не менее, для многих она оказалась непреодолимой.
Через линию фронта фашисты на автомобилях подвезли много автоматчиков, пулеметчиков, минометчиков, которые высадившись, начали быстро обтекать наши потрепанные в предыдущих боях, части. Начался жестокий бой. В наших подсумках осталось по одному-два десятка патронов, которые буквально «таяли». Над нами нависла угроза оказаться совершенно безоружными. Кольцо окружения начало быстро сжиматься. Пронзительнее засвистели пули, оглушительно взрывались мины, выхватывая из наших рядов товарищей. Послышался приказ комдива, передававшийся солдатами по цепи: «перходить большак, прикрывая друг друга огнем, и далее двигаться в балку, что находилась в полукилометре от большака, занимать там круговую оборону. Воины приблизились к дороге: от разрывов мин, снарядов и огненных трасс, воздух, казалось, накалился и толкался резко, горячими толчками, поражая людей пулями и осколками. Слышались душераздирающие крики раненых. Не шевелясь, в смиренном покое, лежали умирающие и мертвые. Кое-где раздавалось дикое ржание обезумевших лошадей.
Немногим удалось перейти через дорогу и добраться по глубокому снегу до спасительной балки, где уже находился комдив, вокруг которого собрались оставшиеся в живых офицеры и солдаты. В этом бою я потерял хорошего друга Колю Лисавина.
В ночь на 23 февраля, неся на самодельных носилках раненых (легко раненые шли самостоятельно), мы, оставшиеся живыми после постигшей нас трагедии, вышли в расположение наших войск.
Во время войны были не только триумфы побед, но были и горькие, кровавые поражения.17 июня 1988 г, г. Бийск»
