Вера Карнаухова – известный в городе художник, иллюстратор и реставратор.
Она органично использует все свои навыки и таланты в каждой из ипостасей: дерево в ее руках оживает, приобретает форму и смысловое наполнение. А еще она настоящий «доктор» старой мебели. Вместе с мужем Михаилом они не только восстанавливают ценные экземпляры для коллекций и музеев, но и умеют вписать старинные предметы в современный интерьер.
От панно до старого комода
– Вера, художников много, а вот о тех, кто занимается реставрацией мебели, знаем мало. Это распространенная профессия?
– Судя по обращениям людей, мы с мужем Михаилом единственные работаем по восстановлению старой мебели. Конечно, у нас есть мастера, которые занимаются изготовлением мебели и параллельно восстанавливают старые вещи. Но мы в этой области, для нас интересной, очень плотно загружены.
– Всегда любопытно узнать, откуда появилась такая тяга и где получили необходимые навыки?
– Когда я отучилась в нашем бийском пединституте, так удачно выпало, что на меня вышел Василий Александрович Ягодзинский, на тот момент преподаватель 22-го лицея. Он занимался деревом и керамикой и искал мастеров, кто мог бы рисовать на дереве. Василий Александрович дал мне несколько деревянных панно, попросил их расписать – получится или нет? Я попробовала работать на поверхности дерева, и это оказалось интересно: где-то завихрение, где-то сучок. Немножко даже проще, чем на листе бумаги. И так я влилась в это направление, что на всю жизнь моей рабочей поверхностью стало дерево вместо холста. Я использую все, что уже заложено в рисунке коры, ствола. Это интересный процесс! И люди видят мою увлеченность.
– На природном материале в основном изображаете природу?
– Разное. У меня сюжеты и бытовые, и исторические сценки, мифы, легенды, портреты. Нет такого жанра, который я не могла бы выполнить на дереве.
– И все-таки реставрация – это немного другое. Работа не только художественная, но и часто физическая. Все эти тяжелые старинные комоды...
– Доски для картин мне подготавливает муж, мы с ним вместе около 20 лет. Когда были студентами, у нас появились жизненные трудности, которые заставили мобилизоваться в работе и найти новые решения. Я тогда уже занималась деревом и предложила ему и его семье попробовать, потому что они тоже люди творческие. В финансово трудные времена мы занялись производством декоративных панно, подсвечников, освоили корнепластику, так и выжили в трудные 90-е годы.
Однажды к нам, зная, что мы работаем с деревом, обратились люди с просьбой восстановить старый комод. В 2014 году в Бийске было наводнение, многие дома подтопило, и этот комод как раз из такого затопленного дома. Он разбух, в целом потерял свою форму – страшное зрелище. Мы решили: почему бы не попробовать его восстановить? И так получилось, что наш первый предмет стал очень сложным в работе. Комоды и буфеты – самые громоздкие и трудные предметы. Но в самом начале мы взялись за это, вложили все силы, потом было уже не так
страшно.
Дорого как память
– Вера, но зачем человеку старая вещь? Можно же новую купить. Я думаю, цена реставрации не намного меньше, потому что это все трудоемко.
– Чаще всего цена реставрации выше стоимости новой вещи. Но у людей есть основной мотив – например, это семейная реликвия, и они хотят любой ценой оставить памятную мебель при себе, чтобы она передавалась из поколения в поколение. Поэтому люди, как правило, если спрашивают цену, уже готовятся вложиться в труд реставратора. У меня всегда есть склонность преуменьшать цену, но мой муж Михаил очень четко знает, во что в конечном итоге это может вылиться.
– Вы когда-нибудь отказывались что-то реставрировать?
– Иногда нас просят сделать вещи не по нашему профилю – перетянуть диваны, например. Но в городе и так много фирм, которые занимаются перетяжкой современной мебели. А нас интересуют вещи, которым, например, от ста лет – старые буфеты, столики. Очень интересная мебель 70-х годов, советская. Она приятна в работе.
– Какие предметы мебели чаще всего просят отреставрировать в Бийске?
– Популярны стулья. Венские привозят, как очень потрепанные, так и достаточно хорошо сохранившиеся образцы. Просят отреставрировать так, чтобы можно было вписать их в интерьер. Недавно был заказ: люди попросили восстановить табуреточку, которую сделал их дедушка –
это семейная ценность. Страшная, закрашенная в несколько слоев краской, с утратами... Но для них это маленькая реликвия, простая, легкая, сделанная, кстати, отлично. Ей уже лет семьдесят, а она нигде не расшатана – сразу видно, что человек был мастером своего дела, и мне приятно было работать с этой вещью. Часто привозят буфеты, которые сейчас можно увидеть в очень плохом состоянии, с утратами, есть сильно закрашенные. Но тем не менее люди хотят их вписать в свой городской интерьер – может быть, поменять цвет, а может быть, восстановить полностью.
– Качество вещи зависит от условий хранения?
– Конечно. Иногда попадаются вещи, которые поел жучок, бывает гниль и плесень. Элементы мебели можно заменить на новые, целые, замаскировать их так, чтобы они были встроены в общий рисунок. Раньше в основном у нас в Бийске и в Алтайском крае мебель делали из кедра. Он меньше подвержен процессам изменений. Такая мебель намного легче, чем современная, из ДСП, и ее хочется вписать в интерьер. Реже попадаются дубовые предметы, в основном это мебель, завезенная из европейской части
страны.
– Есть опасность, что отреставрированная вещь не понравится, получится, например, сильно красивой?
– Просьбы, чтобы вещь оставалась в первоначальном виде, часто запрашивает музей. Им нужно, чтобы предмет отражал дух эпохи и был понятен его возраст. Тогда мы используем немного другие приемы: вещь во внутреннем своем костяке становится более прочной, на ней можно сидеть, пользоваться. Но внешний вид останется
старинный.
Вписывается в современность
– Самые интересные заказы остаются в памяти. Что это было?
– Очень интересный заказ – венский гарнитур для музея Алтайской духовной миссии. Это был рывок в нашей маленькой семейной артели. Вообще, у меня реставрационный профиль большой – я могу работать с тканями, бумагой, железом. Старинные рамы с зеркалами привлекают своей резьбой. Самое главное, когда приносят вещь, ставить задачи поэтапно, понимая, для кого делаешь. Есть коллекционеры, кто хочет обставить свой интерьер; есть наследники, которые хотят восстановить старинную вещь, чтобы она служила им дальше; есть бабушки-пенсионерки, которые хотят восстановить мебель, к которой они уже привыкли – обратиться может любой.
Идут запросы по переделке существующей мебели. Например, в 2000-е годы у нас стали популярны столы, стулья, двери из массива сосны. Тогда было массовое производство, все меняли дверные косяки, мебель. Прошло лет двадцать, а эта мебель все еще остается качественной, но при этом у нее есть потертости, где-то лак сошел. Последние годы у нас идет большой запрос на восстановление дверей, косяков. Недавно я работала в большом доме, где на три этажа множество самой разной мебели. Она добротная и красивая, но при этом имеются небольшие потертости, утраты, которые мне нужно было замаскировать. Я несколько дней потратила на эту мебель, которую нельзя изъять из интерьера, потому что она громоздкая и не поместится в мою мастерскую.
– Вы предпочитаете работу в мастерской?
– Конечно, дома удобнее. Самый первый раз, когда мы выехали из мастерской «в люди», был заказ от музея фельдшера Поплавского. У хозяйки музея оказалось много вещей, которые перевозить неудобно. Погода была хорошая, условия позволяли. Первые вещи мы делали на улице, под яблонями, полными плодов, и эти переспевшие плоды падали нам на макушки... Нам удалось восстановить многие вещи, и до сих пор мы сотрудничаем с музеем.
– Реставрация мебели – это длительный процесс?
– Буфет восстанавливается около двух месяцев. Попадаются вещи в очень хорошем состоянии, и по запросу владельца достаточно только почистить их от лака, если нужно, разобрать и переклеить. Если требуется минимум реставрации, можно управиться и за неделю.
– Неужели за все время работы не было ни одного «блина комом»?
– На финале случается, когда «раз – и не получилось»! Например, у нас сейчас готов столик. Я покрывала его краской, и мне не понравился результат. Пришлось все соскребать, докупать новые краски и инструменты, перекрывать его заново. Часто такое случается, что мне самой не нравится. Только тогда, когда сделаю, что задумано, могу отдать это хозяину
предмета.
В дальнейшем запросы граждан на ремонт их разной рухляди(не обязательно "реликвий") будут только возрастать.