Ирина Моисеева: Художник не должен быть голодным

Искусство, как и прочие направления, в пандемию испытывает кризис.

С Ириной Моисеевой, организатором галереи авторских работ «АлтайТалантБийск», поговорили о том, может ли искусство жить без зрителя, откуда в Бийске меценаты, и «примерили» пирамиду Маслоу на нынешнюю обстановку.

• – Ирина, с тех пор, как весной мы стали говорить слово «коронавирус», другие темы как будто бы пропали. Сейчас все подводят итоги года и понимают, что он был очень скудным на события, не связанные с пандемией. В творческой среде все так же?

– Да, и у нас ситуация, может быть, даже чуть сложнее. Мы вот недавно проводили презентацию книги «Исход» с Сергеем Усиком. И я понимаю, что последний раз подобное событие в галерее было аж восемь месяцев назад! Других событий и не было все это время – вспомнить нечего.

Сегодня я оглядываюсь назад с благодарностью. Раньше мне казалось, что нам чего-то не хватало, недоставало общения, было недостаточно выставок. Сейчас понимаю, что на самом деле все было хорошо.

• – Выставки, презентации, мастер-классы – то, что на какое-то время попало под запрет, – это все те формы общения, которые видны и доступны разным людям. Это итог творческого процесса, который большинство из нас не видит. А в творческой среде какие настроения царят?

– До сих пор нет четкого представления, куда двигаться дальше. Как и все, мы столкнулись с ситуацией, которую никто не мог спрогнозировать. И вот все закрывается, останавливаются все процессы... А ведь в творчестве задействованы две стороны: с одной стороны – мастер, создатель произведения искусства, а с другой – зритель, для которого все и делается. И сейчас пострадали обе эти сферы.

Бийск – не исключение. Мы все сегодня переживаем процесс перезагрузки, переоценку ценностей, трансформацию. Это связано со стрессом. А искусство в первую очередь затрагивает наши эмоции. Но и мастер не может творить, находясь в состоянии стресса, и зритель в таком состоянии не пойдет на выставку.

• – Какие-то подвижки намечаются?

– Подвижки стали происходить, хотя зритель в залы еще не вернулся. Интуитивно я понимаю, что до февраля это и не произойдет. Но я вижу людей, которые вновь интересуются искусством, и эмоции у таких людей гораздо сильнее, чем были прежде. Чувствуется, как люди соскучились по встречам с творчеством.

• – Для многих выходом стал Интернет. На него взглянули по-новому, оценили те возможности, которые он давал и прежде, но которыми мало пользовались. Люди стали смотреть спектакли онлайн, проходить множество мастер-классов, кто-то начал изучать иностранные языки. Можно ли для себя открыть искусство через сеть?

– Я лишний раз убедилась, что максимально воспринять искусство можно только в режиме офлайн, то есть в реальности.

Будем честны: возможности трансляций у нас были уже давно. Точно так же мы всегда могли посмотреть репродукции или фотографии шедевров мировой живописи. Но всегда хочется оказаться на концерте вживую, попасть на настоящий спектакль, увидеть ту самую картину в музее, а не репродукцию. Мы все знаем, как выглядит «Мона Лиза», но почему же тогда в Лувре выстраиваются очереди, чтобы взглянуть на оригинал?

Я предпочитаю говорить честно и не заниматься самообманом, потому что сегодня нас очень часто убеждают, что Интернет, цифровая связь дают такие же возможности, как личное общение, встречи - в том числе и с прекрасным.

С другой стороны, Интернет действительно открывает новые возможности. Ты можешь почувствовать себя частью земного шарика. Увидев информацию о событиях, происходящих у нас, мне могут написать люди из Крыма, Петербурга, Канады... Оказавшись в центре этой географии, не ощутить эти плюсы невозможно. Интернет дает возможность общаться с коллегами. Спросить, узнать — а как дела у них? Как они справляются? Может быть, чему-то научиться.

• – Когда мы говорим, что человек посвящает себя искусству, творчеству, значит ли это, что выбранное направление должно приносить ему доход? Или у нас, в Бийске, большая часть людей творит в свободное от работы время? Можно ли сегодня коммерциализировать творчество и нужно ли?

– Надо разделять.

Есть творчество в свободное время, и тогда это хобби.

Но на выставки заявляются профессионалы, их талант дан свыше. И этот дар они реализуют, оттачивают, они получают профильное образование, они посвящают этому жизнь. И это должно приносить доход.

Моя позиция: не должно зависеть искусство от финансовой составляющей. Это взаимоисключающие понятия. Художник не должен быть голодным. Если человек загружен бытовыми вопросами, ему нечем накормить семью – шедевр в таком положении не создашь. Но если он творит, создает, если его творчество востребовано, то должен быть и равноценный ответ. Разве труд не должен быть оплачен?

• – Насколько сегодня творчество в Бийске зависимо от мецентов?

– То, что мы сейчас ведем этот разговор, уже это происходит только благодаря меценатам. Это люди, которые на протяжении семи лет, сколько существует галерея, поддерживают нас. Кому-то дано уметь зарабатывать деньги, и у них есть возможность, есть желание поддерживать социальное направление. В Бийске сильны традиции меценатства. Они уходят корнями еще в те времена, когда город был купеческим. Это наша историческая память.

Хочешь – не хочешь, но работа галереи в первую очередь связана с коммерческим успехом. Как минимум, есть расходы, которые нужно закрывать. И если такой возможности нет, ситуация становится патовой.

• – А творчество отнесли к пострадавшей от пандемии отрасли? Можно ли было рассчитывать на поддержку, на выплаты?

– Это болезненная для нас тема. Деятельность галерей не вошла в этот перечень. И в целом среди моих знакомых-предпринимателей только единицы смогли воспользоваться этой поддержкой. На этом фоне я часто оборачивалась назад: ведь именно при господдержке мы смогли начать нашу деятельность.

• – Сегодня на работу галерей, выставочных залов ограничения еще действуют?

– У нас сегодня есть возможность принимать ограниченное число посетителей, потому что контролировать этот процесс можно. При этом социальную дистанцию в 1,5 метра в таких залах соблюдали и до того, как мы узнали о коронавирусе. Потому что это именно то дистанцирование, которое психологически позволяет остаться один на один с произведением искусства.

• – Давайте вспомним пирамиду Маслоу, в которой потребности духовные и социальные гораздо выше потребности в стабильности и защищенности. Со стабильностью и защищенностью в обществе сейчас явные проблемы. Если завтра разрешат открыться и работать, как прежде, люди пойдут?

– Думаю, нет, потому что уровень стресса в обществе еще слишком высок.

Скажу о таком важном моменте. К познанию искусства себя надо понуждать. Кстати, Татьяна Черниговская, известный ученый в области изучения мозга и психолингвистики, говорит, что не нужно питать иллюзий и думать, что увидев произведение искусства, неподготовленный человек сразу же испытает восторг и потом не сможет без этого жить. Нужно воспитывать в себе понимание искусства. И только потом оно начинает оказывать сильнейшее влияние на личность.

Но сейчас мы видим перестройку сознания наших людей, мы видим трансформацию ценностей, устоев. И я не знаю, какого зрителя в результате этих изменений мы получим.

И пока я не смогу гарантировать участникам выставки, что будет аудитория, не смогу их организовывать. Это важно для созидателя. Для чего иначе делать выставку, которая не будет востребована?

• – Когда все закончится, на что, по-вашему, будет спрос в искусстве: позитивное направление, потому что негатива и без того хватает, или отражение всего того тяжелого времени, которое мы переживаем сейчас?

– Как всегда, у человека будет выбор. Это две принципиальные позиции в искусстве, в творческих процессах. Одна, условно говоря: искусство – это то, что красиво, что гармонично. Другая: поиск творческих направлений. Это то, о чем говорят: я художник, я так вижу. Эти позиции всегда существовали и сейчас существуют.

Сейчас, например, художники-реалисты пребывают в серьезной «блокаде», потому что к нам, в Россию, приходят всевозможные западные направления в искусстве, которые так ментально отличаются от психологии русского человека, но они столь активно навязываются, что идет настоящая информационная борьба. И чем она закончится, пока неясно.

У тех, кто под искусством понимает прежде всего красоту, спросом всегда будет пользоваться первое направление, которое заряжает позитивом.

Но сейчас мне лично хочется, чтобы мы вообще заработали. Чтобы снова были выставки, встречи.

Я с замиранием сердца думаю, как все это будет. Ведь страшно другое: мы многих можем потерять. Я общаюсь с коллегами и вижу, что одни остановили свою деятельность, другие... Я их понимаю. Сейчас тяжело. Работа нужна тем же мастерам, чтобы было на что купить расходные материалы – холсты, краски, кисти.

Поэтому я всем желаю пережить это время и снова начать работать, творить, встречаться.