Спрос на противовирусные в аптеках Бийска вырос в шесть раз.
За считаные дни из аптек пропали антибиотики и противовирусные препараты. Пока одни успели запастись медикаментами впрок, другие, менее удачливые покупатели, по нескольку раз вынуждены проходить аптеки в поисках нужных медикаментов. О том, почему пропали самые востребованные препараты и когда ждать стабилизации ситуации, говорим с коммерческим директором группы аптек «Ваш доктор» и «ФармДисконт» Оксаной ВОЛКОВОЙ.
Не только у нас
– Оксана Николаевна, сегодня из аптек попросту исчезли противовирусные препараты и антибиотики. Такая ситуация сложилась только в Алтайском крае?
– К сожалению, нет. Такая ситуация сохраняется в целом по стране. Мы управляем аптечной сетью в четырех регионах – Новосибирской и Кемеровской областях, Алтайском крае и Республике Алтай. Везде ситуация примерно схожая. Сейчас сложилась стойкая дефектура (отсутствие в аптеке необходимого товара, медикамента. – прим. ред.) первоочередных препаратов, которые востребованы в период сезонных заболеваний.
– Что значит стойкая?
– Это означает, что ряд препаратов не поступает уже в течение недели и более. Если поначалу ряд препаратов отсутствовал по два-три дня, после чего у нас появлялась возможность закупить его, то сейчас того же «Арбидола» нет вообще. Его мы не получали более четырех-пяти недель.
– В чем причины?
– Их несколько. На сложившуюся ситуацию повлиял ряд факторов. Во-первых, конечно, ажиотажный спрос. Во-вторых, изменения учета медпрепаратов на фармацевтическом рынке.
По сто упаковок в руки
– Давайте начнем с ажиотажа. Мы все видим, что сегодня покупатели буквально смели с полок все противовирусные средства. Насколько вырос спрос на них?
– Вот данные по нашей сети по противовирусным препаратам. Возьмем тот же период – сентябрь-октябрь прошлого года. За это время в 2019 году мы продали около 6 тысяч упаковок. Это я считаю только три основные топовые позиции – «Арбидол», «Ингавирин» и препараты, аналогичные «Арбидолу». В сентябре-октябре этого года даже в условиях стойкой дефектуры мы уже продали 36 тысяч упаковок. То есть рост почти в шесть раз, свыше 500 процентов.
Если рассматривать другие основные группы товаров, ситуация схожая. Сегодня начинает складываться даже дефицит витаминов. По ним спрос свыше 100 процентов. А ведь это не лечащий препарат.
– Как думаете, покупают для лечения или просто «чтобы было»?
– Конечно, сейчас мы видим всплеск заболеваемости, и часть товара берется именно для лечения. Но ведь многие покупают про запас. Представьте, у нас есть чек, согласно которому один покупатель забрал сто упаковок препарата. По всей видимости, он хотел обеспечить препаратом всех близких.
– А может быть, это просто перекупщик?
– Честно говоря, не думаю. Учитывая, что на курс лечения одного человек может уйти до пяти-шести упаковок, возможно, кто-то просто хотел взять препарат на всех, кому он может пригодиться, – на семью, на родственников, на друзей. Просто потому, что конкретно в этой аптеке препарат был, а в другой нет. К слову, сегодня мы все чаще отмечаем, что люди стараются купить препараты именно на семью. Это видно по выбору лекарств с разной дозировкой и формой выпуска – покупают для взрослых и тут же для детей.
Никто не ждал такого спроса
– Как, на ваш взгляд, работает этот механизм повышенного спроса? Что является провоцирующим фактором?
– Страх, неуверенность, неясность того, как будут развиваться события и что именно может пригодиться. Кроме того, сегодня медики настолько загружены, что сложно попасть на прием к врачу. Поэтому люди рассчитывают на себя. Услышали, что кого-то из знакомых лечили этим лекарством, значит, надо и себе такое же купить.
В итоге ситуация, которая наблюдается сегодня, нарастает, как снежный ком. Тут включается механизм: действуй, как все. Например, кто-то и не думал закупать медикаменты впрок. Но ему посоветовали: надо брать, а то ведь потом не будет. В человеке зародились сомнения. Он, может быть, и не пошел бы в аптеку, но ведь другие идут и покупают. Пришел в аптеку, а там препарата нет. Начинается паника. Прошел ряд аптек. Где-то нашел. Купил, и побольше, про запас. А скольким он сам сказал, что надо закупаться? Вот такая цепная реакция.
– Похожа на ту, что по весне была с гречкой.
– В какой-то степени да. Во всяком случае тут один и тот же провоцирующий фактор – желание хоть как-то себя обезопасить, сделать запасы. Так человеку спокойнее. Но если ситуация с гречкой могла показаться смешной, то когда то же самое происходит с лекарствами, уже не до смеха.
Самое досадное, мы же понимаем, что многие препараты, которые люди закупили в таких объемах про запас, не будут использованы в срок по назначению. И хотя у лекарств срок годности гораздо дольше, чем у продуктов, но и они у многих рано или поздно пойдут в корзину. А в это время те же медикаменты кому-то нужны здесь и сейчас.
– Нынешний ажиотаж можно было спрогнозировать?
– Его прогнозировали, но не думали, что спрос будет в таком объеме. Когда эта волна началась, в некоторых регионах, в Кемеровской области например, власти призывали аптеки создать запас для обеспечения потребности у покупателей. Но не все понимают, что у аптек просто нет возможности сделать такой запас. Даже элементарно, эти препараты будет негде хранить – площади аптек (в среднем 40–50 квадратных метров) это не позволяют. К тому же сами производители не могут закрыть возникшую потребность.
– В первую волну такого ведь не было?
– В первую волну спрос на препараты тоже был, но гораздо меньше. В марте-апреле прирост продаж был примерно на 30 процентов, против нынешних 500 с лишним.
Подождите, идет проверка
– Вы сказали, что задержку в поставке лекарств вызвали перемены на рынке. Расскажите поподробнее.
– Вторая причина, по которой рынок испытал дефицит, – обязательное прохождение всех препаратов через систему «Честный знак». Это система мониторинга движения лекарственных препаратов, которую внедрили с 1 июля 2020 года. И тут же возникли сложности на каждом этапе цепочки поставки медикаментов: при отгрузке лекарств производителем, затем дистрибьютором, а далее – аптекой.
– Что принципиально изменилось?
– Раньше информация о движении медикаментов носила уведомительный характер. Например, мы получили товар – отправили отчет, а сами в это время уже реализуем его. Сейчас, прежде чем отправить товар в продажу, мы должны дождаться ответа от системы мониторинга. И так – на каждом этапе.
Выпустил производитель продукцию – он должен направить запрос в «Честный знак» на получение кода для последующих действий. Получил – отгрузил дистрибьютору. Далее дистрибьютор направляет системе информацию, что он получил продукцию, и ждет подтверждения. Когда ему приходит подтверждение, он может работать с аптеками. Аптека получила товар, также направила информацию в «Честный знак», и пока система не даст ответ, реализовывать этот товар мы не можем. Когда мы начинаем продавать препарат, также должны отчитаться перед системой, что препарат куплен.
– Надо полагать, это заметно снизило скорость поступления лекарств в аптеки.
– Да. Возникли проблемы. Оказалось, почти на каждом этапе система мониторинга дает сбой – от нескольких часов до нескольких дней. Я не утрирую. Действительно, бывало так, что система полностью не работала в течение нескольких дней. Соответственно, отодвигается время, когда аптеки смогут начать продавать этот препарат.
Долго, зато с маркировкой
– То есть может сложиться ситуация, когда фактически препарат в аптеке есть, а продать его вы не имеете права?
– Да, так и выходит. Например, мы столкнулись с ситуацией, когда в аптеках препарат, который сейчас пользуется ажиотажным спросом, был уже неделю, но реализовать его мы не имели права, потому что долго не было подтверждения от «Честного знака».
– Есть те, кто в этой новой системе вообще не смог работать?
– Да, не все аптеки были готовы к такому переходу. Сегодня есть данные, что лишь около 60 процентов аптек готовы к работе с маркированным товаром. То есть до 40 процентов аптек не могут работать с такими препаратами вообще. Соответственно, они даже не поставляют в свои аптеки такую продукцию, потому что не смогут ее реализовать. А ведь те же антибиотики, если они были выпущены после 1 июля, уже идут с обязательной маркировкой.
К тому же для работы по новым правилам нужны дополнительные ресурсы, в том числе и кадровые. Ведь как было прежде? Условно говоря, мы получили партию «Цитрамона». Посчитали – 250 упаковок. Эти данные и передали. А сейчас каждую коробочку с препаратом нужно на месте отсканировать и передать данные. Это замедляет процесс.
– Это проблема только аптек?
– Нет. Сегодня с проблемой маркировки сталкиваются и производители, и это не позволяет им наращивать мощности, в то время как их продукция сейчас крайне востребована. Выходит так, что они не могут своевременно отгрузить уже произведенную продукцию, которую ждут аптеки, ждет покупатель. В итоге происходит смещение сроков поставки. А сейчас каждый день дорог.
– Такая схема применяется только к отечественным препаратам?
– Нет. Точно такие же проблемы возникли и на таможне, где целыми днями могут стоять импортные препараты в ожидании разрешения на ввоз.
– А насколько российский фармарынок сегодня зависим от зарубежных поставок?
– Несколько лет назад государством была поставлена задача наращивать мощности именно российского производства, поэтому доля отечественных препаратов сегодня доходит до 40 процентов. 60 процентов рынка занимают импортные препараты. При этом есть такие, для которых российских аналогов просто нет.
Ноябрь еще будет беспокойным
– Такой коллапс коснулся всех – и маленьких единичных аптек, и сетей?
– Да. Мы точно так же, как и другие, столкнулись с дефицитом, хотя заявки на тот или иной препарат были размещены заранее, примерно за полтора месяца.
С учетом того, что мы сеть немаленькая, присутствуем в ряде регионов и ведем работу с основными федеральными дистрибьюторами – «Катреном», «Протеком» и «Пульсом», - «продержались» еще относительно долго.
Сложность сегодня в том, что и дистрибьюторы не могут отгрузить тот объем товара, который необходим для полноценной работы.
– В эпидемию отменили ряд решений, принятых ранее, из-за вызванных неудобств. Неужели систему мониторинга в сложившихся обстоятельствах нельзя пересмотреть?
– О сложившейся ситуации говорили все аптечные сети. С проблемами столкнулся не только бизнес, но и муниципальные аптеки, и госпитальный сегмент, то есть сектор обеспечения больниц, поликлиник, дневных стационаров, который работает точно по такому же принципу. Были многочисленные обращения в Минздрав, в правительство. И вот нас услышали. С 23 октября мы получили разрешение работать по другой схеме передачи данных. На сегодня можем работать, не дожидаясь подтверждения от системы, то есть передавать в нее данные в уведомительном порядке. Это гораздо упрощает работу.
– Товар стал поступать?
– С 23 октября, когда ввели послабления, мы уже стали получать дефицитные препараты, те же антибиотики, противовирусные, противопростудные препараты, но в недостаточном количестве.
– Острый дефицит в аптеках по-прежнему сохраняется. Улучшения ситуации стоит ждать?
– Дефектура, конечно, сократится. Но думаю, недели две-три она еще будет иметь место. Похоже, сложившуюся ситуацию на рынке мы будем наблюдать, пока прирост заболеваемости не начнет снижаться или хотя бы не стабилизируется. Ну и пока покупатели не сделают себе запасы. По прогнозам, ноябрь еще будет беспокойным месяцем, но к декабрю волна ажиотажа должна спасть.
Больше покупателей, больше конфликтов
– Покупателей в аптеках сейчас заметно прибавилось?
– Да, если сравнивать с предыдущими сезонами, когда традиционно поднималась заболеваемость. У нас прежний средний показатель в это время был на уровне 15–17 человек в час. Сегодня мы видим, что на одну кассу приходится
28–30 человек в час. То есть у аптекаря есть в среднем всего две минуты, чтобы выслушать покупателя, возможно, посоветовать ему какой-то препарат, найти этот товар, отбить его. Конечно, на первый стол нагрузка выросла значительно.
– Интернет-площадки для поиска и покупки медикаментов сейчас тоже стали более востребованы?
– Конечно. Тем более на крупных федеральных и краевых площадках, таких как «Аптека.ру», «ЗдравСити», «Аптека22 Плюс», еще можно встретить дефицитные препараты.
На нашей платформе – «Аптека22.ру» – трафик покупателей вырос на 30 процентов.
С одной стороны, это удобно. Всегда можно самому посмотреть, есть товар в наличии или нет, без необходимости посещать аптеку.
С другой стороны, увеличение числа покупателей через такие площадки приводит к конфликтным ситуациям. Например, кто-то ищет препарат через справочную службу, по телефону. Ему говорят: есть в наличии в такой-то аптеке. Пока человек едет туда, кто-то другой увидел тот же препарат на сайте и забронировал его. Когда приходит первый покупатель, препарат в аптеке еще есть, но он отложен для того, кто оформил бронь, и продать его кому-то другому аптека не может.
– Отсюда и негатив в адрес провизоров?
– Думаю, не только из-за этого. Ситуация в целом напряженная, и с подъемом заболеваемости, и с трудностью получения медицинской помощи, и с лекарствами. Все это накапливается. В итоге люди спускают негатив на того, кто рядом, на работников аптеки например. Наши сотрудники отмечают, что таких случаев стало примерно на треть больше. Винят во всем: и в том, что нет медикаментов, и в том, что на появившиеся выросли цены.
В конце ценовой цепочки
– А что вообще сегодня происходит с ценовой политикой?
– Цены растут, и растут быстрее, чем, скажем, год назад. Если в 2018 году инфляция на фармацевтическом рынке была в среднем около 6 процентов, а в 2019 – 2 процента, то в этом уже 8–9 процентов, за исключением жизненно важных препаратов, цены на которые ограничены. Есть позиции, по которым был рост и до 20 процентов.
– Это связано с возникшим ажиотажем?
– Трудно сказать. Аптеки находятся в конце цепочки, по которой товар идет до покупателя. Но скорее всего, это в первую очередь связано с колебаниями курсов доллара и евро. Все-таки большинство субстанций для изготовления препаратов импортные. Цена на них постоянно колеблется. К тому же формирование цены идет как у производителя, так и у дистрибьютора. Мы работаем с теми ценами, которые нам выставляет дистрибьютор. На каком этапе, какая накрутка была до этого, нам неизвестно. Но по традиции в цене всегда винят аптеки. При этом мы с ценами не играем, как думают некоторые покупатели. Мы ограничены законами в плане наценки. Аптеки, как правило, сохраняют ту же процентную наценку, что и была прежде. Но если изначально сегодня товар пришел дороже, чем вчера, что мы можем сделать?
– То есть цены на те же маски и антисептики весной подняли не аптеки?
– Тут многое зависит от руководства аптеки или торговой сети. Мы наценку по маскам не делали, отпуская по той же цене, по которой они поступали нам, хотя цена эта выросла в разы. Грубо говоря, если месяц назад та же маска стоила 5 рублей, то в следующем нам приходилось их закупать уже по 20 рублей. Знаю ряд случаев, когда некоторые аптеки выставляли за них конечную цену и по 50 рублей, что я считаю необоснованным. Сейчас очень непростое время, и аптеки должны проявить понимание, быть за покупателя, а не пытаться взять с него последнее.
Хорошее, обстоятельное интервью. Спасибо.