На Северном кладбище участок, где расположены памятники ветеранов Великой Отечественной войны, сильно зарос травой
Возможность знать, где похоронены твои предки, дорогого стоит. 93-летняя бийчанка Александра Смородинова – ветеран труда, ветеран войны, дитя войны и отличник народного просвещения, о своем отце, который не вернулся с Великой Отечественной войны, и даже в списке без вести пропавших не значился, информацию собирала по крупицам. Она бережно хранит все фотографии, бумаги и документы. Ведь ничего более у нее нет и не будет.
Навещая могилу мужа на северном кладбище в этом году, Александра Федоровна обратила внимание на участок, где захоронены только ветераны Великой Отечественной войны. Из-за бурьяна уже не видно памятников, некоторые и вовсе погрузились, покосившись, в землю.
Ушел и не вернулся
Александра Смородинова, в девичестве – Шадрина, родилась в Горном Алтае, селе Черга. Там закончила три класса. Когда ей было 10 лет, а братику - два года, отца забрали на фронт.
– Мой отец, Федор Дмитриевич Шадрин, был простым рабочим. Последние годы работал в Улагане ямщиком в погранотряде, на лошадях отвозил продукты и все, что необходимо, – вспоминает она. – Оттуда его и забрали в рабоче-крестьянскую армию. У меня сохранились его документы, например, трудовая книжка, где записано, что его призвали в ряды армии. Их привезли сюда, из Бийска.
Почти весь июль 1941 года отряд провел в городе. Отец, хоть и был малограмотным, писал семье письма. Затем, в начале августа, их отправили на фронт. Но так как воинскую часть формировали не в Бийске, трудно было найти концы, проследить его дальнейший путь. В последнем письме, уже находясь в дороге, отец писал, что едет на фронт по направлению из Чернигова на Киев. Больше никаких известий от отца не было.
– Потом нам говорили, что эшелон отца разбомбили, – тяжело вздыхает Александра Федоровна. – Тем не менее, в 1942 году нам прислали извещение, где написано, что «находясь на фронте, в боях с немецко-фашистскими захватчиками, пропал без вести в марте 1942 года». На нем - подпись военкома из Кош-Агача и еще нескольких человек.
На фото, которое женщина держит в руках, вся семья еще в сборе.
– 30 июня сфотографировались, все сидим мрачные. На следующий день его забрали, – поясняет она.
Толченые сухари спасли
Трудные это были времена. Маленькая Александра всегда отличалась от сверстников своей тягой к знаниям – после того, как закончила семилетку, приняла решение учиться дальше, уехала в Горно-Алтайск, на национальный рабфак, где и прошла программу с 8-го по 10 класс.
– В 1947 году, в декабре, отменили карточки, тогда прошла реформа денежная. А в это время был такой голод! Хоть нам давали взрослый паек, 500 граммов, не хватало даже этого, – продолжает Александра Смородинова. – Мы придем утром, карточку оторвем, получим - пока сидим на уроках, помаленьку этот кусочек хлеба и съедим. Голод был необыкновенный. Хоть и столовая бесплатная, ну что там в супе бывает, который подавали? «Капустина» одна плавает, кусочек перемороженной картофелины.
Мама у Александры была абсолютно неграмотной, работала в сельсовете техничкой, но такая рукодельница – вязала шали, платки, занималась вышивкой ришелье. В это время почти у всех мужчины вернулись с фронта, а их отец – не вернулся.
– Мама тогда одна крутилась, как могла – делала подзоры, накидушки на наволочки, договаривалась, чтобы хлебом ей платили. Сушила сухари, толкла их мелко и в полотняном мешочке присылала мне с сельповской машиной. Когда я шла в столовую, брала кулечек, туда - две ложки сухарей и в суп это ссыпала, – говорит Александра Федоровна.
После Александра поступает в учительский институт. Там же, на первом курсе, познакомились с мужем, Виктором Васильевичем, и «два года танцевали». По окончанию института, когда молодых специалистов распределяли на работу по направлению, он и договорился, чтобы их направили в одну деревню. Виктора тоже призывали в армию, но в начале 1945 года, на фронт он не попал.
– Направили нас в Ключевской район, там появился первый ребенок. Два года отработали, забрали маму и приехали сюда, на Алтай, – Александра Федоровна машинально перебирает фотографии, и время от времени показывает нужные.
Так и прожили душа в душу вместе – 55 лет. Точно такой же срок Александра Смородинова проработала в школе.
Александра Федоровна много раз пыталась найти сведения об отце – отправляла запросы в Центральный архив Минобороны РФ, и 5 декабря 2018 года пришел такой ответ:
«По документам учета безвозвратных потерь сержантов и солдат Советской армии, за период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., установлено, что Шадрин Федор Дмитриевич, 1911 г.р., в числе погибших, умерших от ран, пропавших без вести не значится».
Затем посылала запрос в г. Горно-Алтайск, пришел ответ: «Для увековечивания памяти советских граждан, павших в боях Великой Отечественной войны, 17 января 1989 года ЦК КПСС принял решение о подготовке к изданию «Всесоюзной книги памяти». В нее внесены все установленные фамилии и краткие биографии погибших в боях, умерших от ран, пропавших без вести». И далее: «Ваш отец, Федор Дмитриевич, внесен в «Книгу Памяти» Республики Алтай, по с. Улаган, выпущенную в 1994 году, также на его имя имеется карточка погибшего, составленная со слов жены, Шадриной Анны Илларионовны».
Имя ее отца есть на обелиске – память сохранится.
Память уходит в землю
Только на примере этой семьи, можно понять, как много делается для того, чтобы память о тех, кто принимал участие в Великой Отечественной войне, жила. Но уходят поколения, и, кажется, что все это становится никому не нужным.
Ежегодно внук привозит Александру Федоровну на северное кладбище, там похоронены ее родные, в том числе и муж. Его памятник – совсем рядом с участком, где обрели вечный покой многие ветераны Великой Отечественной войны.
– Меня под ручку ведут, но всех навестить надо, – говорит она. – И когда я увидела ветеранское кладбище, у меня сердце начало разрываться. Бурьян – выше человеческого роста. Рядом с могилой мужа есть памятник – не запомнила фамилию человека, 1913 год рождения. В 1941 году он погиб. Я смотрю на него и думаю, ведь и его, может быть, кто-то ищет, а здесь кладбище погибает. Как городу не найти возможность, не привести ветеранское кладбище в порядок? Перед Витиной могилой теперь целый ряд захоронений погибших в Великую Отечественную войну. Конечно, у многих похороненных ветеранов уже нет никаких родственников. Но ведь раньше была выкошена трава, а теперь и надгробий не видно! Мне нехорошо там стало...
Конечно же, начать работу стоит МУП «Память», которое отвечает за состояние этих участков. В первую очередь, убрать бурьян. После, как считает заслуженный учитель, хорошо бы, чтобы подключилась и общественность, и волонтеры. Памятники буквально уходят под землю, наклонились в разные стороны. Необходимо привести их хотя бы в вертикальное положение. Важно восстановить имена и там, где они уже почти стерлись.
В этой инициативе маму поддерживает ее самый близкий и родной человек – дочь Ольга Попова, доктор педагогических наук, профессор кафедры педагогики и психологии бийского филиала им. В.М. Шукшина Алтайского государственного педагогического университета (АлтГПУ)
– Ветеранское кладбище для меня – не просто место, где похоронен мой отец. Это место силы, место особого отношения нас, каждого следующего поколения к тем, кто ушел в вечность, – считает Ольга Викторовна. – Запущенное кладбище – недопустимо. Там, где можем, мы ухаживаем, не только за памятниками своих близких – сын берет косилку, выкашиваем соседние участки. Я понимаю, что год тяжелый – то жара, то дожди идут, нехватка рабочих рук. Но один раз выйти, помочь, поправить, помыть эти памятники может каждый. Для меня это не сиюминутная, а постоянная боль и забота.
Напомним, что в Бийске обслуживанием всех кладбищ занимается МУП "Память". В их ведении - центральное, старое, малоугреневское, мочищенское, сорокинское, заречное, фоминское, северное и кладбище в Жаворонково. Согласно заключенному с администрацией контракту, содержание мест захоронения включает в себя не только уборку проходов и проездов, вырубку аварийных деревьев, аккарицидную обработку территорий кладбищ, но и обеспечение порядка и уборки мемориальных объектов.
В управлении ЖКХ, благоустройства и дорожного хозяйства администрации Бийска "БР" сообщили, что в настоящее время точного графика покоса травы на северном кладбище нет. Отчасти это связано с тем, что сфера благоустройства, как многие другие, испытывает нехватку рабочих кадров. Однако необходимая работа все равно проводится - по мере зарастания травой, участки выкашивают, убирают сухие ветки, мусор.
Евгений Овчинников, начальник штаба "Юнармия" Алтайского края и ресурсного центра добровольчества Бийского округа, к свою очередь, рассказал, что в скором времени на помощь придут и волонтеры:
- По этому поводу у нас уже был разговор. Конечно же, даже при всем нашем желании, обслуживать все кладбище мы не можем. По мере возможности, восстанавливаем захоронения либо тех, у кого нет родственников, либо родственники находятся далеко, живут не в нашем регионе. По их просьбе мы периодически приезжаем на могилы. Отмечу, что волонтеры у нас работают только в учебное время, и всегда стараются помочь. Сейчас мы совместными усилиями восстанавливаем захоронения "Погибшим в госпиталях": уже загрунтовали этот памятник и в ближайшее время покроем его плиткой.
После обращения "БР", в администрации подтвердили, что на 17-м ветеранский квартале на кладбище "Северное" будет наведен порядок.
ну щас прокуратура возбудится и муп память, так и быть окосит именно эту могилку соседние трогать не будет. хотя у муп есть и трактор и другая техника, только памяти нет.