Открытие «Надежды» пришлось на годы перестройки
Начало 1990-х. Страна переходит от плановой экономики к рыночной, Советский Союз прекращает существование, расцветают бандитизм, алкоголизм, наркомания и безработица. На улицах Бийска резко увеличилось число детей, сбежавших из дома, голодных, избитых, попрошайничающих. Для них решено открыть приют.
Поиском помещения, организационными вопросами и руководством социального учреждения занималась Людмила Рахматулина. Страна оценила труд бийчанки несколькими наградами, среди которых самая высокая – медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Людмила Васильевна в июне отметит свой 80-й день рождения. Накануне юбилея она рассказала о себе, семье, выборе профессии и о том, как у обожженных жизнью бийских детей появилась «Надежда».
Про бутерброд узнала в школе
Людмила Огородникова (фамилия до замужества) родилась в 1945 году и в первые же дни своей жизни столкнулась с предательством. Отец, узнав, что на свет появилась девочка, отказался от ребенка. Все тяготы воспитания легли на маму – Федосью Григорьевну. Жили они вместе с дедушкой, а тот был сапожником, поэтому игрушками маленькой Люды стали молоток и гвозди. Мама работала портнихой, но денег постоянно не хватало, жили бедно, часто переезжали, потому что своего дома не было.
– Я застала время, когда девочки и мальчики учились в раздельных классах, – вспоминает Людмила Васильевна. – Ходила я в школу № 1, расположенную на Льва Толстого. Первоклашкой была, но уже самостоятельно добиралась до школы пешком от «Электропечи». К портфелю, купленному на рынке, дедушка приделал замок от чемодана. Чтобы добраться до книжек и тетрадок, мне приходилось ударять со всей силой портфель об забор – иначе он не открывался. Платьице мне купили с чужого плеча, на рукавах с заплатками. Как я завидовала девочкам, которых в школу приводили домработницы, стелили им на парту салфеточку и доставали бутерброд! В школе я впервые услышала это слово и поняла, что оно означает – хлеб с маслом.
Другое воспоминание из детства тоже связано с хлебом. Маленькая Люда стоит в очереди за серой ароматной буханкой. На ладошке написан номер очереди. Хлеб режут большим ножом. Людмила облизывает пальчик и собирает им хлебные крошки с прилавка, а потом, по дороге домой, обкусывает корочку со всех сторон. Мама за это никогда не ругала. Вкус того хлеба бийчанка помнит и сегодня:
– Хлеб был серый, но пушистый-пушистый, или мне тогда так казалось, и очень вкусный, – рассказывает Людмила Васильевна. – Потом магазин закрыли, а помещение разделили на три квартиры, и одна из них стала нашей, дедушке ее дали. Так мы поселились в бывшем хлебном магазине. Окна квартиры были вровень с тротуаром. Идут люди мимо, а мы только ноги видим, но радуемся, что у нас есть собственное жилье.
Не по годам взрослая
После семи классов Людмила ухаживала за тяжело больной мамой и осваивала в педучилище профессию воспитателя. Рано вышла замуж и родила одну за другой двух дочерей. Муж не выдержал ответственности, и Людмила по сути повторила судьбу своей мамы: растила детей в одиночку.
– У меня дети золотые, – с гордостью рассказывает она. – Я не знаю, каким бы я стала человеком, не будь моих девочек. Это благодаря им я научилась быть ответственной и заботливой.
Людмила устроилась работать в детский сад № 36 на АБ. Там познакомилась с женщиной – внештатным инспектором по делам несовершеннолетних.
– В детстве я хотела быть крановщиком или милиционером, – продолжает рассказывать Людмила Васильевна. – Крановщиком – потому что жили возле стройки, и я любовалась женщинами, которые на высоте легко перемещают грузы. А милиционером – из-за школьного окружения, пацанов и девчонок с Зеленого Клина. Мне они казались хулиганистыми, хотелось их перевоспитать. Знакомая инспектор много рассказывала про свою работу. Я не знаю, как люди устраиваются в милицию, у меня получилась быстро: пришла в кадры и меня взяли, прошла проверку – стала инспектором по делам несовершеннолетних.
Потом была работа в паспортной службе, позже – в училище № 3.
Еще один «ребенок»
Однажды Людмилу Васильевну пригласили в гороно и предложили помочь подобрать помещение для временного проживания детей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации. Существовавший в городе приемник-распределитель к тому времени закрылся.
– Как открывать приют и что в нем делать, никто не знал, – вспоминает Людмила Васильевна. – Меня просто попросили, аргументировав тем, что я знаю, как работать с трудными детьми. Мы с инспектором Ларисой Григорьевной Шевченко вдвоем ходили в поисках помещения, присматривались к старым детским садам. Выбрали бывший детский сад № 5, открытый в 1952 году и три года находящийся в ремонте. На тот момент в нем были сделаны только новые крыша и забор, на дальнейший ремонт и внутреннее оснащение у города денег не было. Мне пришла мысль: нужно просить помощи у предприятий! Ноги привели на «Сибприбормаш», к директору. Завод большой, и сам Эдуард Гейдек оказался большим человеком, и ростом, и душой. Помог не раздумывая!
Бийский приют стал пятым открывшимся в то непростое время в стране. Людмила Рахматулина называет «Надежду» еще одним своим ребенком:
– Я же приют «вынашивала», как дитя, 9 месяцев. Мы за это время завершили в здании ремонт, подключились к инженерным сетям, обустроили, пусть и не богато, но уютно комнаты, – рассказывает Людмила Васильевна. – Открывались 4 августа. Гостей было много, даже из Москвы прилетели. Батюшка освятил помещение, молитву прочитал. Мы с сотрудниками приюта стоим с зажженными свечами. Такая красота и умиротворение вокруг! И вдруг я понимаю, какая ответственность теперь на меня легла: здесь будут жить дети, которых не война, а сама жизнь обожгла. Мы должны сделать все возможное, чтобы вернуть этим детям веру в людей, добро и в себя.
«Надежда» для обожженных жизнью детей
Людмила Васильевна рассказывает, что сотрудники до сих пор ее вспоминают – то по телефону позвонят, то сообщение пришлют, и призналась, что порой была с ними чрезмерно строга, но по-другому, говорит, нельзя, потому что работали с особенными детьми:
«Открылись 4 августа, а 5-го ночью привезли девочку. Был рейд по городу, и ее забрали из цыганской семьи. Ей было 15 лет, а сожительствовала она со стариком. Потом была девочка Галя с обожженным лицом, ее подобрали возле храма. Мама ребенка находилась в тюрьме, а девочка побиралась. Никто даже возраста ее не знал, лет шесть примерно. Еще была девчушка, ей четвертый годик шел, беленькая. У малышки был разорван рот. Пока спала пьяная мать, ребенка насиловал и уродовал взрослый подонок...
Почему-то они нас всегда называли мамами. Может, тепло наше чувствовали. Каждый ребенок скучал по своей маме. Вы бы видели, как они встречали родителей! Они их обнимали, пытались этих полупьяных мам целовать. Вот она – любовь настоящая, тебе дети сердцем верят».
Почти 20 лет Людмила Рахматулина работала в «Надежде», пропускала через душу десятки искалеченных детских судеб. Рассказывает и о счастливых минутах. Вспомнила, как дала своим дочкам задание: найти для одной из воспитанниц свадебное платье, когда та, повзрослев, выходила замуж. Говорит, свадьбу всем приютом помогали провести. Поделилась, как исполняли новогодние мечты детей – дарили каждому то, о чем ребенок мечтал. Как девушке одной цепочку золотую купили, как с отцом Ермогеном детей крестили – она стала крестной мамой почти для двух сотен ребятишек. Вспомнила про Лизу, которую семья Рахматулиных думала удочерить. На вопрос: «Не ревновали ли ваши собственные дети к воспитанникам приюта?» Людмила Васильевна ответила с гордостью:
– Я благодарна своим детям за то, что они меня понимали, за то, что никогда ничего не жалели, если я говорила, что эта вещь нужна в приюте и уносила ее из дома, за то, что не ставили себя выше других. Я очень богатый человек, нет не имуществом, а своими ребятишками, у меня трое детей – две дочери и сын, четверо внуков и трое правнуков. Один из моих внуков – офицер, он защищает Родину и правду. Я богатый и счастливый человек!
Вполне вероятно, что в перспективе понадобится еще возводить дополнительно такие "центры".