Бийчане пообещали вечно хранить лодку великого князя, а сохранили… переулок.
Летом 1868 года на сибирскую землю ступила нога представителя царского дома Романовых – великого князя Владимира Александровича. 19 июня томский губернатор встречал его со свитой на пристани Усть-Каменогорска, откуда началось его путешествие по Томской губернии. 20 июня кортеж царственной особы прибыл в Зыряновский рудник, и великий князь сумел своими глазами увидеть штольни, которые без малого 50 лет пополняли казну Кабинета полновесным алтайским серебром.
Алтайский край встречал сына царя молодыми березками, срубленными на корню, которыми обставляли путь царской делегации, дороги, где могли, посыпали чистым речным песком, а рытвины и ямы закладывали сосновыми ветвями. Вдоль пути следования стояли самые «благонадежные» и отмытые из крестьян и горожан, держали в руках образа и портреты царя и царицы, которые предусмотрительно завезли из Томска. Все умилялись, видя, как их высочество в лаковых сапогах прохаживалось по цветам, коврам, платкам и холстам, постеленным ему под ноги, потом эти платки и холсты хозяева уносили "на вечную память" и как величайшую святыню хранили в сундуках многие годы, передавая из поколение в поколение.
Утром 22 июня поезд великого князя был в Змеиногорске, в церкви которого и отслужили благодарственный молебен о благополучном рождении другого великого князя – Николая Александровича, будущего последнего императора России.
После молебствия великий князь заглянул в недра Змеиной горы. А потом был обед и путь на Змеиногорский завод и Колыванское озеро, чудный вид которого поразил воображение всей великокняжеской свиты.
Говорят, что именно на Алтае, в Барнауле, у великого князя и проявилось легкое недомогание, когда он глядел на толпу, которая побежала за каретами с криками «Ура!», но о болезни тогда никто и не думал. Это случилось при посещении Петропавловского храма. Барнаул в те годы, несомненно, был одним из лучших уездных городов Сибири. День великого князя был очень насыщенным – посещение сереброплавильного завода, тюремного замка, лаборатории – за весь день он не имел ни минуты покоя, а вечером его ждали в богатейшем уездном театре Сибири, над входом в который горел вензель великого князя. По окончании исполнения оркестром русского гимна в великолепно освещенном здании театра несколько минут гремело несмолкаемое: «Ур-рр-ра!»
В тот же вечер великий князь соизволил пройтись по пышно иллюминированным улицам Барнаула, держа в правой руке трость, изготовленную из лучших камней Алтая и преподнесенную в знак его истинного владычества над этим краем и его верноподданными.
На следующий день, после закладки первого камня в основание будущего храма Александра Невского, посещения гарнизонного батальона, предстояла охота на дупелей, которая была отложена из-за плохого самочувствия князя.
27 июня, несмотря на болезненное состояние и плохую погоду, великий князь выехал из Барнаула в Бийск.
Здесь он появился в четыре часа утра следующего дня. Чувствуя себя больным, великий князь удалился в предоставленные ему и его свите покои. Разместили его в лучших покоях Архиерейского дома. Бийчане приходили к окнам дома, в надежде случайно увидеть царскую особу. Князь несколько раз, действительно, показывался и приветствовал горожан.
Не обошлось и без казусов. Несколько раз, как вспоминают очевидцы, когда на балкон выходили другие лица из великокняжеской свиты, бийчане принимали их за высокого гостя, и приветствовали криками, но вот «Ура!» (как в Барнауле) в Бийске почему-то совсем не кричали. К вечеру город был хорошо иллюминирован, у многих домов горели вензеля великого князя, но наибольшее впечатление на петербургскую знать произвели горевшая огнями «гора» и левый берег Бии. Сколько в те дни было сожжено смоляных бочек – никто не считал, но, вероятно, что много.
В план посещения по Алтаю у великого князя входило и известное уже тогда своими красотами горное Телецкое озеро, а также Чулышманский мужской монастырь, открытый за четыре года до этого, но путь к озеру, после сильных июньских дождей, стал непроходимым. Это и заставило великого князя отказаться от поездки.
29 июня в Бийске справлялся первопрестольный праздник Петра и Павла – погода стояла солнечная, но ветреная. Великого князя ждали к обедне в церкви Успенья Пресвятой Богородицы, но князь по болезни там так и не появился.
1 июля в городе служили молебен во здравие великого князя, но болезнь не отпускала его еще три дня. Почувствовав себя лучше, он изволил после обеда кататься на лодочке, которую специально для него построили, по Бии.
Следующий день был назначен последним для пребывания в Бийске – свита увидела князя хотя и бледным, но, зато впервые, после того, как он приехал к нам в город, веселым. В пять часов вечера великий князь в сопровождении контр-адмирала Бока, генерал-губернатора Западной Сибири, Томского гражданского губернатора, флигель-адъютанта и других снова катался на лодочке по Бии. Лодкой управляли восемь гребцов из жителей Бийска. Все они были в черных шляпах с голубыми лентами, в красных рубахах и черных плисовых поддевках, на рулевом – синяя рубаха и черная шляпа.
Поднявшись вверх по Бии, лодка обогнула находившийся там небольшой островок, где и высадилась вся компания. Великий князь прогулялся вместе со всеми по острову, а вернувшись, написал на корме лодке «Владимир». Под его подписью свои подписи поставили контр-адмирал Бок и флигель-адъютант Литвинов.
Лишь только лодка пристала к берегу и знатные гости ее покинули, надпись тут же покрыли лаком – для сохранности.
На следующий день Бийское городское общество постановило:
- Хранить лодку великого князя на вечные времена в специальном помещении в память о двукратном плавании на ней великого князя Владимира Александровича.
Правда, «вечные времена» в силу последующих в России событий не случились. В Троицком соборе, где для княжеской лодки позже было выстроено специальное помещение, лодка простояла до января 1920 года, когда из-за холодов и большой нехватки дров была пущена красноармейцами на растопку – дерево оказалось сухим и выдержанным. Через полтора десятка лет, представители новой власти сбросили и колокола с Троицкого собора, и взорвали и его, и пристрой для великокняжеской лодки.
Еще несколько слов о том, что в Бийске память о визите великого князя осталась – географическая. В честь посещения Бийска высочайшей особой благодарные «отцы города» назвали один из центральных переулков Бийска Владимирским.
В 20-е годы XX века тихий и спокойный Владимирский переулок обрел другую жизнь. Со всех концов города сюда собирались люди. Рабочие-сезонники: плотники, пильщики, каменщики располагались группами на дощатых тротуарах, толпились с утра и до вечера. Здесь была городская биржа труда: в те годы устроиться на работу можно было только через биржу. В Бийске было много безработных (на 1 декабря 1923 года их насчитывалось 2669 человек). Все они должны были являться на биржу для регистрации.
А переулок из Владимирского был переименован в переулок III Интернационала.
Только в начале первой пятилетки безработица в городе была ликвидирована и биржа труда закрылась. Примечательно, что сейчас рядом с переулком тоже работает Центр занятости города.
Ай-ай-ай, БР! Странные параллели прослеживаются в связи с вчерашним визитом в АК г-на Д.М..... :-D Ничего не изменилось за 150 лет