Врач-реаниматолог: недели через две, думаю, начнется рост числа больных

Интервью с барнаульским врачом-реаниматологом, у которого у самого много вопросов.

«Готовимся к войне», – говорит Евгений Коростелев, заведующий отделением реанимации барнаульской больницы № 5, где развернут госпиталь для больных с коронавирусом. Откровенное интервью о готовности в крае к инфекции, реальном числе заболевших и зарплатах врачей подготовили журналисты ИА «Толк».

- Вы наверняка наблюдаете, как развивается пандемия коронавируса в мире. Вам страшно?

- Не боятся только дураки. Знаете такую поговорку? Нам не то чтобы страшно. Есть момент неопределенности. Мы сами не можем понять, как механизм сработает при аврале, если он начнется. Что будет, когда начнется массовое поступление тяжелых больных? Вот этот момент нам еще не ясен. Мы такого не проходили. Это будет первый раз: работа с тяжелыми больными, которые все инфицированы и требуют интенсивной терапии.

- Есть понимание, какое максимальное количество пациентов могут принять больницы, после которого система «сломается»?

– Что важно понимать: вряд ли в городе три-четыре человека больны коронавирусом. Зараженных могут быть сотни. Женщина, у которой первой подтвердили диагноз, вначале не была госпитализирована. Сколько человек она могла заразить, непонятно. В нашем инфекционном отделении около 95 боксов, где будут лежать люди с легкой и средней тяжестью болезни. Непонятно, как будет все проходить, если пациенты заполнят все места. А если всем потребуется ИВЛ? Что будет со следующими поступившими пациентами? У нас тоже возникают вопросы.

– Считали, какое максимальное число врачей-реаниматологов может понадобиться?

– Врач, по последним данным, имеет право работать шесть часов в смену. Потом он должен вымыться, пройти через шлюзы – и приходит другая смена. Опять же непонятно, какое число анестезиологов может потребоваться здесь. Потому что однозначно сменную работу мы не сможем обеспечить силами одной реанимации горбольницы № 5.

Давайте считать. Один анестезиолог на шесть человек больных. Если лежат 12 человек, то уже два анестезиолога-реаниматолога. И три медсестры. У медсестер еще больше работы.

Допустим, мы сможем развернуть госпиталь на 300 пациентов. Делим на шесть врачей. Понадобится 50 анестезиологов. Это при худшем развитии событий. Если все койки будут заняты тяжелыми больными, то получается, что в смену должны работать 50 врачей.

– Не боитесь, что врачам придется выбирать, кого спасать, а кого – нет?

– Здесь должна быть дана какая-то команда, как и везде в мире. В Италии 100% такая команда есть: спасать того, у кого больше шансов выжить. Между пациентами 50 лет и 30 лет выберут последнего. У нас если будет завал, наступит кошмар.

– К чему готовитесь вы, врачи вашего отделения? Будет как в Италии?

– Как в Италии, надеемся, не будет. Но я не знаю достоверной информации по Москве: сколько сейчас там заболевших, сколько человек умерло за сутки. По-моему, смертность начинает набирать обороты. И как я понимаю, врачи работают на пределе. Новая клиника для инфекционных больных в Москве строится бешеными темпами. Люди реально понимают, что пик еще не настал. Даже рядом еще этого пика нет.

В Алтайском крае пока единичные случаи. Недели через две, думаю, начнется рост числа больных. И важно, в какой форме они будут переносить заболевание. Думаю, что мы можем пройти тот же путь, что и Москва.

– Защитные костюмы у вашего отделения есть?

– Достоверной информации нет. Как сказал губернатор во вторник, 31 марта, есть проблемы с покупкой из-за роста цен. Но Томенко пообещал, что в ближайшее время в нужных количествах все будет доставлено, он этим вопросом занимается. В наше отделение необходимые защитные костюмы еще не привезли. В инфекции костюмы есть.

(После интервью в барнаульской больнице № 5 получены все необходимые средства защиты, медучреждение полностью готово к оказанию помощи больным). 

– Но если предположить, что сегодня понадобится ваша помощь?

– Однозначно мы не пойдем никого спасать, пока нас не оденут. Вот в этом костюме и в одноразовых масках мы туда не пойдем. Вначале обеспечьте нас защитой. Нам там всем лечь, что ли, медсестрам и врачам? Но я думаю, что будут костюмы.

– Есть лекарства для лечения больных?

– Особо никаких лекарств от коронавируса в принципе нет. В больнице есть все необходимое, чтобы оказать помощь пациентам. Мы можем помогать организму бороться, допустим, антибиотиками, от возможных осложнений и бактерий. Мы помогаем организму не бросать все его силы хотя бы на борьбу с этими бактериями. И ждем клинического улучшения. «Вентилируем» пациента, помогаем жить организму. И проводим симптоматическую терапию. К ИВЛ подключаем по жизненным показаниям.

– Говорят, что после ИВЛ можно остаться инвалидами. Это правда?

– Нет, не ИВЛ делает людей инвалидами, а фиброз легких. Когда вирус поражает ткани легких, эта ткань впоследствии у кого-то восстанавливается, у кого-то образуются рубцы. И если мертвой ткани много, было большое поражение, например, от 100% нормальной ткани осталось только 30%, то это инвалидизация.

Так было после свиного гриппа в 2009 году. У нас была неплохая выживаемость, но мы не отслеживали, что дальше происходило с пациентами. Тогда в основном болели молодые и были легочные фиброзы. Если ты попал на ИВЛ с пневмонией, есть шанс, что поражение ткани будет. Но не из-за ИВЛ, а из-за вируса.

– Как ситуация отразится на зарплатах врачей?

– Никакого конкретного ответа нет. Сегодня-завтра ждем от Мишустина бумагу, где будет четко расписано, какая оплата труда будет у врачей, которые находятся в контакте с больными. У санитарок, медсестер и врачей.

В Москве ввели оплату в 30 тыс. рублей за смену в шесть часов. Сейчас можно собираться и ехать в Москву. Ты работаешь 15 смен – получаешь 450 тысяч рублей. Будет интересно, если здесь доплата окажется на несколько порядков ниже. У врачей появится много вопросов. Потому что тогда никого насильно не удержишь.